На экскурсии по Музею Е.А. Боратынского

19 мая 2023 года члены МООИК «Вера» ходили на экскурсию в Музей Е.А. Боратынского (или лучше сказать: ходили на экскурсию в музей семейства Боратынских). Сам русский поэт Евгений Абрамович Боратынский (1800–1844) в этом доме никогда не был и не жил. Его приобрел сын поэта Николай Евгеньевич.
В музее нас встретила экскурсовод, которая повела нас по его экспонатам. Первым экспонатом был макет усадьбы Боратынских. Чудные домики, фигурки, расположенные прямоугольником, в центре которого находилась небольшая зеленая зона.
Далее нас повели в белый зал, предназначенный для проведения балов. Наверху располагались хоры для музыкантов, а внизу – выставочные образцы дворянской жизни: платье дамы, мундир военного или гражданского служащего господина, предметы одежды (женский платок, бальные перчатки), веер, лорнет, фотографии и картины и так далее. Отдельное внимание было уделено фигуре известного русского писателя Льва Николаевича Толстого (1828–1910). Когда он находился в г. Казани, ему пришла идея написать рассказ «После бала». На одной из стен был портрет Льва Толстого, написанный внучкой поэта Евгения Абрамовича Боратынского Ксенией.
Из белого зала мы вошли в первую комнату. На одной из стен висел портрет отца поэта Абрама Андреевича Боратынского (1767–1810). Он был в чине отставного генерал-лейтенанта, участвовал в Русско-шведской войне конца XVIII века и состоял в свите императора Павла I. Портрет маленького Евгения располагался правее, а ниже – портрет его матери Александры Фёдоровны Черепановой (1776–1852), выпускницы Смоленского института благородных девиц, фрейлины императрицы Марии Фёдоровны.
В двенадцать лет родители Евгения отдали учиться в Пажеский корпус, престижное учебное заведение для детей дворян, готовившее их для военной службы. Однако за шалости и недостойное поведение он был исключен из Пажеского корпуса с запретом занимать какие-либо гражданские и военные должности (за исключением должности рядового). Таким образом, юный Евгений Боратынский был возвращен родителям в поместье Тамбовской губернии, где и начал писать стихи.
На противоположной стене – портрет молодого, полного в расцвете сил и лет русского поэта Евгения Абрамовича Боратынского в содружестве с портретами русских поэтов и общественных деятелей Александра Сергеевича Пушкина (1799–1837), Антона Антоновича Дельвига (1798–1831) и Вильгельма Карловича Кюхельбекера (1797–1846). В окружении этих выдающихся личностей Евгений Боратынский нашёл себя, писал стихи, дружил… Он поступил на службу в качестве рядового в Лейб-гвардии Егерский полк. Была у него муза для вдохновения – Аграфена Фёдоровна Закревская – жена генерала, портрет которой находился чуть поодаль вправо от них. Из предметов экскурсовод обратила наше внимание на настоящий бокал XVII-XIX веков, предназначенный для шампанского и принадлежавший Боратынским.
В другой комнате – другой этап жизни поэта: женитьба в 1826 году на Анастасии Львовне Энгельгардт (1804–1860), двоюродной сестре супруги гусарского поэта Дениса Васильевича Давыдова (1784–1839), и семейная жизнь. Анастасия Львовна унаследовала от отца усадьбу в селе Каймарах (ныне располагается в Высокогорском районе Республики Татарстан). Там проходила семейная жизнь Боратынских в 1830-ые годы. Экскурсовод обратила наше внимание на письменный стол, ранее находившийся в усадьбе, в селе Каймарах. Также экскурсовод обратила наше внимание на белую тюльпанницу, что-то вроде нескольких фарфоровых ваз, веером скреплённых, слепленных вместе, в каждую из которых можно было посадить луковицу тюльпана. В те времена луковица тюльпана стоила очень дорого, как дом. В витрине лежала открытая книга последнего сборника стихов «Сумерки» Евгения Боратынского, изданная в 1842 году.
В 1843 году исполнилась мечта Евгения Боратынского: поездка в Европу. Вместе с женой и детьми побывали во многих городах Германии, долгое время жили в Париже, а потом отправились в Неаполь. В Неаполе Анастасии Львовне стало плохо. Врач сообщил Евгению Боратынскому, что надо крепиться, возможно, Анастасия Львовна не выживет. Это обстоятельство очень опечалило поэта, он усердно ухаживал за болеющей женой, но вышло так, что жена выжила, а вот Евгений Абрамович от сильных переживаний умер...
Следующая комната – зелёная гостиная. В ней собиралась вся семья сына поэта Николая Евгеньевича Боратынского (1835–1898), встречали друзей, принимали гостей. И это не случайно! Сам Николай Евгеньевич помимо того, что был военным в отставке, являлся общественным деятелем и уездным предводителем дворянства!
Бывали в доме Боратынских и Карл Фёдорович Фукс (1776–1846) со своею женой Александрой Андреевной Фукс (Апёхтиной) (вторая половина 1790-х–1853). Карл Фёдорович Фукс был медиком, ботаником, этнографом, историком, археологом и нумизматом, являлся профессором и ректором Императорского Казанского университета. Александра Андреевна позиционировала себя как русская поэтесса, автор этнографических очерков и мемуаров. В 1830–40-х гг. была хозяйкой литературного салона в г. Казани, который посещали местные и приезжие литераторы и учёные: Е.А. Баратынский, Н.С. Арцыбышев, И.А. Второв, Д.П. Ознобишин, Н. М. Языков и другие.
Важный экспонат зелёной комнаты – стол-бюро из дома Энгельгардтов. Его сделали на заказ, и изобилует множеством дамских секретов. Экскурсовод энергично открывала и закрывала его дверки, за которыми прятались маленькие ящички и тайные полочки. В начале сентября 1833 года в г. Казань приезжал Александр Сергеевич Пушкин. Он собирал материалы для написания исторической монографии «История Пугачёва» и повести «Капитанская дочка». Он останавливался у Энгельгардтов и работал за этим столом, делал заметки в свои дорожные тетради.
В следующей просторной комнате (зале) на одной из стен были представлены фотографии сына поэта Е.А. Боратынского Николая Евгеньевича Боратынского; его жены Ольги Александровны Боратынской (Казем-Бек) (1844–1918), дочери профессора восточных языков Казанского и Петербургского университетов Александра Касимовича Казем-Бека; портреты сына Николая Евгеньевича Александра Николаевича Боратынского (1867–1918), юриста, русского общественного деятеля и политика, члена III Государственной думы от Казанской губернии; его жены Надежды Дмитриевны Боратынской (Шиповой) (1865–1903) и их дочери Ольги Александровны Ильиной (Боратынской) (1894–1991), русской поэтессы и писательницы. Ольга Александровна в 1918 году покинула г. Казань, а в 1922 году эмигрировала с семьёй в г. Харбин, откуда перебралась в США. В России стала известна благодаря произведениям «Канун Восьмого Дня» и «Белый путь. Русская Одиссея 1919–1923».
На противоположной стене висел «Портрет итальянки», сделанный внучкой поэта Е.А. Боратынского Ксенией Николаевной Алексеевой (Боратынской) (1878–1958). Портрет был написан во время её путешествия в Италию в самом конце XIX века. Ксения Николаевна проявляла таланты в области живописи и изобразительного искусства, была учительницей, являлась почитательницей русского писателя Льва Николаевича Толстого, организовала школу для крестьянских детей.
Рядом с «Портретом итальянки» висел «Портрет крестьянской девочки», подаренный семейству Боратынских известным русским художником Николаем Ивановичем Фешиным (1881 – 1955), интересы которого пересекались с интересами Александра Николаевича, внука поэта Е.А. Боратынского. 
Вокруг было много изысканной мебели главным образом рукотворной работы. Можно было обратить внимание на стол-«сороконожку» с круглой столешницей. Этот стол имел раздвижную конструкцию. За ним могли разместиться сразу двадцать человек с сорока ногами. Отсюда и название: «Сороконожка».
Следующей комнатой был кабинет. В него мы попали после прохождения всех других комнат. Это было помещение, выполненное в строгом стиле. Старинные напольные часы стояли в углу, на стенах и внутри выставочных шкафов размещались фотографии и портреты семейства поздних Боратынских: Николай Евгеньевич, Ольга Александровна, Александр Николаевич, Надежда Дмитриевна, Ксения Николаевна, Ольга Александровна, Александр Александрович.
Надежда Дмитриевна была прекрасной вдохновительницей Александра Николаевича во всех его делах. Он её очень сильно любил и боготворил. Она подарила ему троих ребятишек: Дмитрия, Ольгу и Александра. Однако в 1903 году Надежда Дмитриевна скоропостижно скончалась от скарлатины. В утешение мужу и себе брат Надежды Дмитриевны Павел Дмитриевич Шипов (1860 – 1919) написал портрет своей сестры в полный рост. Этот портрет всегда находился в кабинете Александра Николаевича, рядом с его письменным столом. И создавалось впечатление, что супруга не умерла, а стоит рядом и придаёт силы жить.
В 1918 году, после захвата г. Казани Красной армией, Александра Николаевича арестовали и, несмотря на положительные отклики со стороны горожан о его работе на благо городу и его населению, был расстрелян.
Александр Александрович Боратынский (1899–1918 либо 1900–1919) – сын Александра Николаевича Боратынского – был подающим надежды художником и музыкантом. В 1918 году ушёл с первого курса Императорского Казанского университета добровольцем на фронт в Белую армию и погиб.
В доме Боратынских всегда было много людей: поэты и писатели, общественные деятели, художники и ученые, да и сами представители фамилии Боратынских отличались талантами в области стихосложения и прозы, живописи и изобразительного искусства, педагогики, политики и общественной деятельности.
Обо всём этом мы узнали благодаря экскурсоводу, руководителю и организаторам Музея Е.А. Боратынского, которые сумели собрать, сохранить и донести до наших дней и до нас воспоминания о жизни семейства Боратынских.